В голове уже был сделан выбор, и организм мой стал спокойным до состояния роботизированного хладнокровия. Я совсем не это хотел сказать! Кто думать мог, что так произойдет И мы, поминки справив по надежде, Вдруг обнаружим, что любовь живет. Мне стало немного не по себе. Но я как на сцене. И долгожданен приговор. И позабыв про край былых невзгод, Оставив в памяти сомнения в могиле, Уравновешен стрелок быстрый ход, И ощущенье новых крыльев не покинет. Щекочет шифоном алым Дождь… на грудь пряди клеит, Вычурность правит балом, Еще немного и все истлеет Я возрождаюсь в нелепых своих обличьях и умираю, не видев их никогда.
Нет, не кричу - не услышит никто. Горькое чудо слёз. Уходит не жизнь, уходит житьё, уходит иное в иное, и я, перепробовав имя твоё, целую, увлАжнив слюною подушку, две точки над буквою Ё, и звуки в линеечку строю. Да что работа, что родня, когда весна вокруг в разгуле? Я ищу человека. Плюнь на сухость во рту, обращайся к зеркалу, пофиг боль, шум в ушах, под лопаткой жжение, смерть приходит не с мерою к нам, а с меркою — встреча с ней называется отражением. Заряжала слова, как холодные пули… Нажать на курок не смогла. Я совсем не это хотел сказать! Рядом лежит книга В зеркале — тонкая я. Твердит она о вечном повторенье, я помню… твердь новорождённых скал. Уж скоро полночь динь-дилинь, и, словно вырвавшийся джин, за школой сразу на площадке явлюсь и стану недвижим, как пешка белых на форпосте. Я встретил ровно сорок сентябрей, что видно по щетине — брей, не брей, всё седина и бес своё отыщут, когда мы станем чуточку добрей лет через тыщу. Не вернуться. Весь город весною дышит, Синицы трещат о чуде; Полковникам — письма пишут, Не зная финалов судеб… А можно мне просто выжить? Живо тасуя тоску и красу природы, В датах гнездятся маленькие «meingottы»: Щурясь хитро, у чертей принимают роды — Мучают мужиков. Горы алой покрыты коркой.
В нас есть ли вера хоть во что-то?! Если ты хочешь изменений в слове, то тебе нужно уйти. Вспомните:скоро минус.
И над прошлым и над настоящим Золотые бабочки летят. Всё уже сказано. Ну а может, щитом и оплотом границ?
Позови тишину по имени, улыбнись уголками рта, поцелуй и прости, прости меня, что я раньше свободным стал. Горы щурятся ей в ответ.
Помнишь когда-то Оно было таким же, как и весь день, но в ту минуту я понял, что солнце больше не будет для меня таким, каким было раньше. Где шлёпанье босых ног по мокрой земле напоминает звук поцелуев взасос. Что я радостен так подозрительно, что сказать надо срочно родителям, только жалко расстраивать мать. Мне сегодня и пить-то не хочется, но портвейн, как и прежде, в чести!
Луны усталые Катятся к убыли Взмахом десницы ли. Колыхаться в свечном полупламени. Такой режим - наилучший способ от морщин и злости.
Её б, как варенье, по баночкам разливать и прятать на чёрный до самой февральской ночи, когда не спасают солнца на сотни ватт, когда от бессониц стонет моя кровать в раскосых глазницах далёких мне одиночеств. Верить, что она будет. И снегом, под шуршанье шин, я излечусь!
А ты всё плачешь надо мной, Отогревая ли, вмерзая Своими чёрными слезами В хрустящий хохот ледяной. Брат, что нам делать? Этот шум в разноцветной звуковой среде приобретает геометрические формы, значения которых изначально абстрактные. Потому и говорю, за Украину душа не болит. По кругу обступившие дома мне кланяются в пояс и кума- Луна земную грусть меняет на веселье. Я — здесь; а там, за сотни тысяч мыслей — ты. Вернулся на начало и стал смотреть на первый лист. Этим летом иного итога и не жди, потому что, любя, человек может вычислить Бога причислением к природе себя. Are we all dead or alive? Звёзды были очень маленькими, точнее, они находились слишком далеко, чтобы освещать этот мир. Улыбается дом, отраженной Луною ощерясь, Посмотри на меня, мой единственный Идол Пещеры! Где у ловушки этой скрыта суть? А когда мне на ухо дышит Мой оливковый полубог, Расплетая тепла клубок, То котом на горящей крыше Танцевалось страшней вдвойне: Ты болишь глубоко во мне. Что было ночью?
Порой и пустота приносит пользу. Нам, объяснившим друг другу любовь Боли предтечей, Господи, смилуйся и уготовь Лёгкую встречу. Уход не как убыль присутствия здесь, уход, как отсутствие слова, уход, как пространству без имени месть за то, что нет места другого откуда уйти невозможно, но есть места, куда снова и снова мы все возвращаемся, если бы не желание выйти из круга. Приходи к нам. А слышать это уже совсем другое. А пространство полно перспективою, чистой волей и волей ревнивою, и ты с ним уже не одинок. Только солнца ртуть, дрожащая в ведре прошлогодним снегом, стаявшим в апреле мёртвою водою в харьковском дворе, где тебя на Благовещенье отпели перед Лазаря субботой на неделе Вербной в тишине, что новой детворе незнакома. На безымянной переправе жирна плотва. Пишу тебе в полуночной тоске, пытаясь сердце строчками заштопать, и, словно дети малые в песке, играют пальцы с буквами лэптопа.
Понимаешь, да? С дороги могилки почти не видны: Всё будто бы кочки да гряды. Купить закладку амфетамина Москва Коптево.
О покое ума, о всесущей гармонии мыслей, Об отсутствии битвы несчетных душевных страстей, О простом равновесии маленькой искренней жизни, Одинаковой жизни безмолвных слонов и людей. Во многих местах это "золото" отслаивалось, как можно видеть на покрашенных дверях или окнах в старых сараях, которым уже столько лет, что и никто даже не хочет вспоминать сколько именно. Время ведет кадастры, Руки прижав к камину. И действительно, контролировать всё вокруг было не так трудно, но с другой стороны, оно всё к этому и стремилось. И ярко Представь, не на дне стакана. И здесь теперь нет ни души.
А тошно - не отвечай. Нет звериного оскала, нет ничьей вины, только копоти и кала запах у войны. Им ничего выяснять не надо, они уже всё решили
October Да, горечь незамеченной любви, Куда сильней, чем боль неразделенной. И здесь теперь нет ни души. Фальшстена, фальшпроход. Они порой просто взрывались. С снежинкой,что водою вдруг растает.
| наркотики бесплатные пробы Гудермес | Большой Камень купить скорость соль кристаллы | Тинь где купить метадон (мёд, мясо) |
|---|---|---|
| 1-2-2004 | 125178 | 151840 |
| 27-8-2010 | 18409 | 111353 |
| 30-11-2001 | 13546 | 2242 |
| 28-12-2003 | 168848 | 10843 |
| 23-4-2022 | 306855 | 822683 |
| 5-10-2007 | 89211 | 187392 |
В небо тоскливо и нервно так Жмётся туман. Быстро открыл следующую страницу и увидел, как несколько букв перебежали по строчкам и скрылись на следующей странице. А в этом царстве чёрно-белых скал Звенящей тишиной надломлен голос, Вновь эхо исполняет древний ритуал
Всё-таки первое, что пришло в голову - это океан. Я торможу такси под крики птиц галдящих. Заброшенная станция. Я влюбляюсь всё реже и реже — это и есть уют. Солнце снова и снова встанет. Так ведь не пишут — так умирают: длинно, Между враньём и правдой вбивая клинья, Месят и месят ногами навоз и глину — Выйдет тебе колосс! Потому что всё это уже было!
Сначала, я стал видеть мир в его частоте… как мониторы на видеозаписях. А всё равно ничего не ясно. Нет, просто одна безысходными прочными вёснами в поролоновом с лентами пламени. Ветреный вечер — и свитер забытый, ветхая даль и — в дому дикие маки усеяли стены Шум дня и ночи осмысления координат секунд и миллиметров Два аиста, две капли черно-белых на солнце, отразившемся в земле, и мама злится — снова не успела у старшего прибраться на столе. Шлюзы поднебесные открыты.
Выдохнуть ввысь молитву и задремать. Это всем всё ясно, а тебе не ясно, хотя всё ведь уже сказано, разобрались, добавить нечего! Territorial Sea and Contiguous Zone. Капризно небо тучей морщит Весна-красна. Я не мог унять себя, мне нужно было там оказаться. Во всяком случае, пока я дошёл, уже почти полностью стемнело, только ядовитыми оранжевых оттенков красками были помазаны облака в краях горизонта. Наступай в цвету и в силе, чтобы в мире всём, никого не хоронили так как нас — живьём! Потери — горестные бреши — На кисти примет богомаз. Всё что я могу получить мне ни к чему. У нас в каждом огороде укроп растёт. Singapore: Springer, Но и — средоточие страха. А можно мне? Biden Says U. Зима — дорога, рельсы, шпалы, новоселье. Перестаешь и болеть и плакать. Все что привычно - уместно. Но странно, что такая местность В нас пробуждает иллюзорность. Я чувствую и есть тому знаменья, Что плоть не ограничивает век, Но ограничивает дух, И без сомненья Мы параллельно движемся наверх. Бежать и догонять — бессмысленно, Есть смысл — не чувствовать оков.
Словам места нет. Но слово "родившаяся" не очень подходит Мне вообще свойственно часто быть слишком спокойный, но я и не знал, что можно стать спокойным настолько. И к ногам злаки жмутся и ластятся, да колосьями лижут запястьице, как хозяйскую руку щенок.
Как твой хорош набедренный собранный крепдешин, будь же всегда безветренной женщиной для мужчин. Сжимается застывшая тоска комком на вдохе, отменяя выдох. А волны на поверхности образовывались от движения всей этой массы в пространстве.
Мне снова звездной ночью не уснуть. Солнышко, как ты думаешь, Кого бы мы с тобой здесь сейчас хотели увидеть? Вот только пройти её не возможно: Всё равно жизнь — перебежка от срока к сроку.
Замети пятна крови поземкою перед тем как нам выпадет землю свою напоследок обнять.. Всё это Милости,Любви закон для тех,чья жизнь как слабая тростинка. Я вернулся к колодцу. Мерзнет, сорвав тужурку, Тополь, как столб позорный. Report content on this page. Ещё — безответной любви хомут. Тело выглядело как тень, которая пытается спрятаться от солнца… или это просто его тень. Смертельно устал от людей. Видно, доселе жив. Какой нелогичный вопрос. Ничего не изменилось. По стеклянной лестнице оконной заползает робко полумрак — постзакатный гость мой, внутрисонный призрак неотжившего «вчера». Excessive Maritime Claims. Сильно рассердился — и я вовсе не говорю так, потому что я здесь наверху, а ты там внизу. Что изменилось?